Анархизм и наше время

Нестор Иванович Махно

Анархизм – учение, охватывающее собою не одну только социаль­ную сторону жизни человека в том смысле, какой придают ему осве­щающие его политические словари и наши митинговые пропагандис­ты-ораторы: анархизм – учение жизни человека вообще.

В процессе выработки своего всеобъемлющего миросозерцания анархизм ставит определенно выраженную задачу: это – охватить весь мир, преодолев на этом пути всякие преграды, какие есть и еще могут быть со стороны буржуазно-капиталистической науки и ее техники, и развернуть перед человеком исчерпывающее разъяснение о сущности этого мира, чтобы, таким образом, подойти к человеку вплотную и по­мочь ему сознательно почувствовать в себе анархизм, который, как я полагаю, внесен в него самой природой, и частичные выявления кото­рого человек чувствует в себе всегда.

Этим самым анархист строит путь содействия человеку в деле из­гнания из него всякого духа рабства, как из элемента, являющегося единственным безоговорочно реальным для анархизма: ибо только че­рез его волю анархизм может практически воплощать себя в реальную жизнь.

В процессе своего развития анархизм безграничен.

Для анархизма нет тех берегов, в которые он мог бы замкнуть себя и остановиться.

Анархизм, как и человеческая жизнь вообще, не знает законченных формул в своих достижениях.

Абсолютная свобода, а также безграничное на нее право человека, о которых теоретические постулаты анархизма нам повествуют, явля­ются для анархизма, по-моему, лишь орудием, при помощи которого анархизм достигает своего более или менее полного выражения, со­вершенно не приостанавливая своего процесса. И лишь здесь анар­хизм становится понятным для каждого из нас: ибо вытеснив из чело­века искусственно водворенный в него дух рабства, анархизм стано­вится уже непосредственно руководящей идеей для человеческих масс на пути всех их творческих достижений.

Теоретически анархизм в наше время признается все еще слабым, мало развитым и даже – говорят – во многом ошибочно понимаемым учением. Над ним многие его выразители – говорят – много работают, думают, тоскуют (я полагаю, конечно, что если кто-либо из товарищей действительно при этакой работе и думах тоскует, то тоска у них вызы­вается бессилием из кабинета выразить необходимые для анархизма социальные средства для социальных его действий в наше время...).

Фактически же анархизм живет всюду, где только ступает жизнь че­ловека. Но понятным для человека анархизм – при жестоком гонении на него – становится только там, где есть его ученики, – ученики, искренно порывающие всякую связь с рабской психологией современ­ности; ученики, бескорыстно стремящиеся служить ему, вскрывая в процессе его развития все его неведомые стороны, претворяя их в ве­домые и, таким образом, прокладывая путь торжеству анархического духа над духом рабским.

Отсюда два положения:

Первое, что анархизм сохраняет разнородную в выражениях и дей­ствиях, но единую в своей сущности целость.

Второе, что анархизм всегда революционен и держится только за ре­волюционные методы действия в борьбе со своими притеснителями.

И с этой именно стороны, как революционный борец, отвергнувший на своем пути всякие правительства, писанные ими законы, самое об­щество, выделяющее из себя эти правительства, наконец, «нравствен­ность» и «мораль» этого общества, – анархизм все более и более по­знается угнетенной частью человечества.

Это говорит о том, что анархизм в наше время уже не может оста­ваться в предёлах кружковой мысли и групповой деятельности. Естест­венное влияние анархизма на психику человеческих масс в их борьбе очевидно. А чтобы это влияние анархизма массы восприняли созна­тельно, анархизм должен вооружиться новыми средствами и стать на пути социального действия сейчас, в наше время. 

«Дело труда», No. 4, сентябрь 1925 г.

Наша организация

Нестор Иванович Махно

Время, какое сейчас переживает трудящийся класс мира, требует от революционных анархистов максимального напряжения мысли и энер­гии в деле освещения стоящих пред массами волнующих их вопросов.

Это требование каждый из товарищей должен сознавать, задумы­ваться над ним и прийти к тому выводу, что во время схватывать и освещать перед массами волнующие их вопросы анархисты смогут только общими организационными силами своего движения.

Наши товарищи, игравшие активную роль в Русской Революции и оставшиеся на своих анархических позициях, знают, как пагубно отра­зилось на анархическом движении отсутствие у него прочной органи­зации. Эти товарищи могут сыграть в деле объединения особо полез­ную роль. От взора этих товарищей, – я полагаю, не ускользнуло то, что анархизм в России и на Украине среди трудящихся масс, творивших Революции, был великим бунтарем. Он всюду вел их на борьбу; но отсутствие своей организации, способной противоставлять свои живые силы врагам Революции, сделало его беспомощным организатором.

От этого дело анархизма в Революции только страдало.

Сознавая все это, русские и украинские анархисты не должны допу­стить, чтобы оно страдало и в будущем. Они имеют слишком тяжелый урок прошлого и, пользуясь им, должны первые дать пример сплоче­ния своих сил, создать свою анархическую организацию, которая мо­гла бы отвечать задачам анархизма не только в работе по подготовле­нию Социальной Революции, но и в первые ее дни. Такая организация должна объединить все революционные силы анархизма и без колеба­ний заняться подготовкой масс к социальной революции и борьбе за анархическое общество.

К сожалению, далеко не все среди нас стремятся к действительной организации наших сил, без которой немыслима плодотворная работа в массах: многие из нас отчетливо сознают необходимость такой органи­зованности, но немногие с серьезной настойчивостью берутся за нее.

А между тем события назревают во всех странах Европы, не обходя и опутанную царствующими путами пан-большевизма Россию.

Не далек тот час, когда нам снова придется быть активными участни­ками этих событий. И если мы войдем в них, не сорганизовав опреде­ленным образом своих сил, мы окажемся опять беспомощными пре­дотвратить поворот этих событий в омут государственнических систем.

Сплоченность всех активных анархистов в один серьезный действу­ющий коллектив очевидна для каждого из нас. Вряд ли найдутся про­тивники этой сплоченности.

Вопрос заключается лишь в том, какая организационная форма наиболее приемлема для анархического объединения.

Я лично полагаю наиболее приемлемой и для дела анархизма необ­ходимой организационной формой это Союз анархистов, построенный на принципе общей дисциплины и общего руководства всеми анархи­ческими силами.

Все организации, входящие в этот общий союз, являются связанны­ми между собою не только общностью социально-революционных це­лей, но и общностью средств, ведущих к достижению целей.

Деятельность местных организаций может приспособляться в необ­ходимой степени к местным условиям, но она неуклонно должна соче­таться с направлением деятельности всей организации страны, т.е. всего Союза анархистов.

Будет ли этот Союз анархистов называться партией анархистов или как-либо иначе, – это не важно. Важно чтобы он осуществил концентрацию всех анархических сил и единство их действия против врага, за права трудящихся, за соц. Революцию, за анархиыеское общество.

 «Дело труда», No. 6, ноябрь 1925 г.

О революционной дисциплине

Нестор Иванович Махно

Мне задали товарищи вопрос: как я понимаю революционную дис­циплину?

Под революционной дисциплиной я понимаю самодисциплину лич­ностей, устанавливающую в действующем коллективе одинаковую, строго продуманную и ответственную линию поведения для членов коллектива, приводящую к точной согласованности, как действия, так и мысли их.

Без дисциплины в организации, как авангарде Революции, немыс­лимо серьезное дело революции. Без дисциплины авангард револю­ции не может быть таковым; ибо, находясь в разбродном дезорганизо­ванном состоянии, он бессилен формулировать задачи дня, чего для него, как инициатора, потребуют массы.

Эти положения я основываю на наблюдении и опыте. Предпосылки их следующие:

Русская революция в своем проявлении несла много положении чисто анархических. И если бы анархисты были тесным образом орга­низованы и в своих действиях придерживались определенной дисцип­лины, они не понесли бы такого глубокого поражения в ней, какое имелось в действительности.

Но потому, что анархисты всех «толков и направлений» не представ­ляли из себя, даже в своих фракционных группировках, определенного законченного в своей целости, дисциплинированного действующего коллектива, они не выдержали предъявленного революционной обста­новкой политического и стратегического экзамена.

Их дезорганизованность, приведшая к политическому бессилию, по­родила две категории анархистов:

Одна категория – это те, кто бросился на систематические захваты буржуазных домов, особняков, в которых поселялись и жили во благо свое. Это с дугой стороны те «анархисты-гастролеры», которые переез­жают из города в город, в надежде всегда на своем пути найти ноч­лежку – дом безделья – и жить в нем по мере их желания.

Другая категория – это те, кто порвали всякую честную связь с анар­хизмом (хотя за границами русской революции некоторые из них и по сию пору числятся чуть не вождями русского анархизма) и бросились на должностные места большевиков даже тогда, когда анархисты, сохранившие себя на своем посту и заклеймившие позор большевиков в Революции, за этот свой честный акт революционеров, расстрелива­лись большевиками.

Из выше приведенного прискорбного факта становится совершенно понятным, почему я не могу быть равнодушным к существующему сей­час в анархических рядах разгильдяйству. Оно мешает им создать кол­лектив, перед которым бы люди, хватающиеся за анархизм ради фра­зы, люди, давно похоронившие себя для дела анархизма, или люди, лишь болтающие об анархизме, о его целости и действиях против вра­га, а когда доходит до дела, бегущие от этой целости, представились бы в ином виде, и ушли бы на подобающее им место. Вот почему я го­ворю об анархической организации, основанной на началах товарище­ской дисциплины.

Такая организация приведет к необходимой согласованности все живые силы анархизма страны, и она же поможет анархистам занять свое должное место в великой борьбе труда с капиталом.

От этого идеи анархизма в массах только выиграют, а не пострадают. Бежать от такой организованности может только безответственный, пус­той болтун, до сих пор занимавший в наших рядах по нашей же вине чуть не первое место.

Ответственность и дисциплина революционера не должны пугать. Они его спутники во всех делах рабочего анархизма.

«Дело труда», No. 7-8, декабрь, январь 1925 г. 

К вопросу о защите революции

Нестор Иванович Махно

В виду дискуссии среди наших товарищей во многих странах по по­воду проекта платформы Всеобщего Союза Анархистов, выпущенного Группой Русских Анархистов Заграницей, ряд товарищей просит меня написать одну-две статьи специально по вопросу о защите революции.

С большим вниманием подхожу к этому серьезному вопросу. При этом я считаю прямой своей обязанностью предупредить товарищей о том, что пункт о защите революции, изложенный в проекте платформы Всеобщего Союза Анархистов не является принципиальным пунктом платформы... И поскольку этот пункт не является принципиальным он не вызывает во мне той значительности, из за которой нужно тратить время и силы на дискуссии в той ее плоскости, в какой она ведется многими нашими товарищами.

Для меня лично (я думаю, что и для каждого серьезного вдумчивого товарища) важна принципиальная часть «проекта платформы Всеоб­щего Союза Анархистов». Она правильна и указывает на необходи­мость в наших анархо-коммунистических рядах серьезнейшим обра­зом разобраться в ней. Чего недостает, пополнить и, базируясь на ней. заняться делом группирования наших сил, их определенной организа­цией. В противном случае нашему движению суждено окончательно подпасть под влияние оппортунистов и либералов в наших рядах, а то и просто спекулянтов и всевозможных проходимцев политических, способных попусту болтать вдали от дела трудящихся масс, но не спо­собных ни самим практически бороться и умирать на пути нашего дви­жения за его великие цели, ни вести за собой тех, кто инстинктивно верит в наше движение и в моменты революции через него стре­миться практически завоевать себе свободу и независимость, строить новое общество, новое право, новый порядок, через которые и в кото­ром мог бы каждый человек свободно утверждать свою творческую волю на пользу себе и ему подобных.

Касаясь вопроса о защите революции вообще, я нахожу ему разрешение, исходя из того многолетнего опыта в Русской революции на Украине, который я и руководимое мною революционное движение украинских тружеников за годы нашей неравной, но решительной борьбы пережили. Этот опыт мне говорит, во-первых, что защита революции тесно связана с наступлением революции на контрреволюцию. Во-вторых, что рост и развитие сил защиты революции всегда обусловливается силами сопротивления со стороны контрреволюции. И, втретьих, что от вышеопределенных двух основных положений практических действий революции в большинстве случаев зависит и внутреннее содержание, форма и методы самой организации тех военно-революционных формирований, которым придется повсеместно определенным фронтом отражать и разбивать вооруженные фронты контрреволюции.

Русская революция в борьбе со своей внутренней контрреволюцией проводилась под руководительством большевиков силами красногвар­дейских отрядов. Но в скором времени было замечено, что красно­гвардейские отряды действовавшие в большинстве случаев без мало­мальски общей оперативной ориентации, не выдерживают натиска организованной контрреволюции в лице немецко-австро-венгерских экспедиционных армий. И большевики в России прибегли к организа­ции красной армии весною 1918 года.

Мы же формулировали перед украинскими тружениками лозунг ор­ганизации «вольных батальонов». Правда, организация «вольных ба­тальонов» весной 1918 года в силу того, что она допускала вступление в эти боевые единицы каждого, желавшего взять в руки оружие без всякой проверки - кто он, оказалась бессильной справиться со всякого рода провокацией внутри вольных батальонов. Благодаря чему она, организация, как и сами батальоны, была изменнически предана контрреволюционерами. И это помешало ей на этот раз полностью и до конца сыграть свою историческую роль в борьбе против немецко-­австро-венгерской контрреволюции.

Однако, перед этой первой неудачей в деле организации «Вольных батальонов» - этих можно сказать, непосредственных революционных боевых единиц защиты революции, мы не растерялись. Организация «вольных батальонов» была несколько видоизменена. Сами батальо­ны были пополнены подсобными или легкими партизанскими отряда­ми сводного конно-пехотного рода, в задачу которых входила деятель­ность по глубоким тылам противника. И, повторяю, оправдала она себя в своих революционных действиях против немецко-австро-венгерских экспедиционных армий и банд гетмана Скоропадского в конце лета и осенью того же 1918 года.

Придерживаясь этой формы организации защиты революции, укра­инские революционные труженики у себя на местах вырвали из петли австро-германского юнкерства революцию на Украине, углубляя ее, защищая на протяжении ряда месяцев от немецко-венгерских армий и от отрядов украинской директории, во главе которой стоял Петлюра и Виниченко, и от отрядов генералов Каледина и Деникина.

Примечание. (Большевики в это время своих отрядов не имели на Украине. Большевистские боевые части пришли на Украину несколько позже из России и сразу же заняли фронт параллельно с нами и про­тив контрреволюции, стараясь как будто идти навстречу организовав­шимся без них и не по их государственническому рецепту революцион­ным труженикам, но в действительности занимаясь наглым разложе­нием их, не брезгуя при этом никакими средствами вплоть до сабота­жа в своевременной обязательной поддержке патронами и снарядами - как раз в то время, когда мы развивали по всему фронту наступательные действия, и когда исход боя зависел от своевременного ору­дийного и пулеметного огня.)

Но по мере того, как росла и развивалась контрреволюция внутри страны, она получала поддержку из других стран. А из других стран контрреволюция получала поддержку не только вооружением и снаря­жением, но и солдатами. По мере этого, и параллельно с этим росла и развивалась наша организация защиты революции, принимая вместе с этим и по силе надобности в себя новое содержание, форму и мето­ды для своих дальнейших действий.

Как известно, самым опасным в это время контрреволюционным фронтом был Деникннский. Революционно-повстанческий фронт сто­ял деникинскому фронту в лоб на протяжении 5-6 месяцев. Об наши организованные революционные силы, которые до этого ни у кого не просили никакой поддержки и вооружались исключительно за счет отнятого вооружения у противника, многие из лучших деникинских пол­ководцев сломали себе голову. Но этому много содействовало то со­стояние нашей организации, которое, не нарушив внутреннего авто­номного содержания боевых частей, позволило реорганизовать их в полки и бригады с единым оперативным и организационно-контроль­ным штабом.

Правда, создание общего оперативного и организационно-конт­рольного штаба у нас произошло на почве того, что борющиеся рево­люционные трудовые массы на фронте и в тылу признали необходи­мость единого командования. Эти труженики под влиянием нашей крестьянской группы анархо-коммунистов занимались в это время уче­том и распределением своих сил, определением за каждым человеком равного права на участие во всех областях нового социально-обще­ственного строительства, и обязанности защищать его. И так как в это время фронт деникинской контрреволюции угрожал прямой смертью и революции и жизни в ней нашей антигосударственической идеи, вокруг которой революционные труженики группировались с особым интересом, то они, эти труженики, и уделили свое особое внимание нашей организации защиты революции, признав ее своей, как таковую снабжали пищей, регулярно заменяя уставших в ее рядах бойцов или пополняя их свежими бойцами.

Это явление в практическом деле и породило в рядах нашей организации защиты революции на известной территории со специальной целью единый организационный и организационно-контрольный штаб для всех вооруженных действующих боевых единиц.

И я теперь не допускаю мысли, чтобы революционные анархисты в своих практических действиях в рядах широких революционных масс отрицали идею единых оперативных и организационно-контрольных штабов, стратегически направляющих вооруженные силы революции против вооруженных сил контрреволюции.

Мы уверены, что каждый революционный анархист, попав в условия подлинной революции трудящихся, вынужден будет действовать по тем же военно-революционным методам, по которым действовали мы, пережившие историю гражданской борьбы на Украине. Если же в бу­дущей социальной революции найдутся анархисты, которые при всем наличии вооруженных фронтов контрреволюции будут избегать ука­занных выше организационных начал, то эти анархисты будут только на словах стоять в рядах своего движения, на деле же они будут нахо­диться вне его, или же будут вредить ему.

При решении вопроса о защите революции анархисты должны руко­водиться социальным характером анархо-коммунизма. Или движение это есть революционно-социальное движение, тогда мы должны при­знать необходимость организовать его и вооружить достойными его определенными социальными средствами, имя которым социальные учреждения, и целиком погрузиться в практическую жизнь и борьбу трудящихся масс.

Или же это движение есть утопия мечтателей, тогда мы не должны сбивать с пути революционных тружеников, не понимающих нас и идущих за социалистами-государствениками. Безусловно, анархизм - революционно-социальное движение, и поэтому я стоял и буду стоять за его определенную организацию, теперь же и за отряды, Батальоны, полки, бригады и дивизии в моменты революции, которым, быть мо­жет, придется временами сливаться в общие районные армии с еди­ным районным командованием и организационно-контрольными шта­бами, которым по силе надобности придется, быть может, в свою оче­редь, временами выделять из себя свой федеративный оперативный план, при помощи которого можно было бы, в целях успешного завер­шения дела борьбы на фронтах против вооруженной контрреволюции координировать действия районных армий на местах.

Дело защиты революции от вооруженной контрреволюции не лег­кое дело. Оно может потребовать от борющихся революционных масс слишком большого организационного напряжения. И революционные анархисты должны это знать и быть к этому готовыми.

«Дело труда», N° 25, июнь 1927 г.

ПИСЬМО К ИСПАНСКИМ АНАРХИСТАМ

Нестор Иванович Махно

Дорогие товарищи Карбо и Пестаня!

Передайте от меня нашим испанским друзьям и товарищам, а че­рез них и всем трудящимся вообще, чтобы не ослабляли своей бди­тельности на путях начавшейся революции и спешили объединиться на определенной практической программе определенного идейного направления. Нельзя допустить замедлять темпы революционного действия масс. Нужно поспешить помочь народным массам принудить силой (если иных путей и средств нет) образовавшееся временное республиканское правительство отказаться от своей роли взнуздывать революцию своими нелепыми декретами.

Трудящиеся Испании – рабочие, крестьяне и трудовая интеллиген­ция – должны объединиться и максимум приложить энергии на путях революции и создать в стране такое состояние, при котором буржуазия лишилась бы всякой возможности сопротивляться революции и наро­ду, а завоевание земли, хлеба и воли явилось бы наименее болезнен­ным, полным и окончательным. Необходимо приложить все усилия к тому, чтобы все трудящиеся Испании учли это и поняли момент; пропу­стить который в бездействии, ограничиваясь лишь словесными резо­люциями, значит косвенно содействовать врагам революции опом­ниться, прийти в себя и перейти в наступление на революцию и задушить ее.

Для этого необходимо объединение анархических сил, создание Крестьянского Союза и федерирование его с Национальной Федера­цией Труда, в которых анархисты должны работать, не покладая рук своих. Необходимо помочь трудящимся заняться у себя на местах не­посредственно созданием своих местных хозяйственных и обществен­ных самоуправлений или Вольных Советов и боевых отрядов для защиты тех социально-революционных мероприятий, которые трудящимся, осознавшим себя и порывающим цепи своего рабского положения, угодно претворить в жизнь. Так как, идя только этим путем и действуя при помощи этих средств социального действия, революционные массы трудящихся смогут своевременно оказывать свое плодотворное воздействие на изменение той или другой нарождающейся в стране новой эксплуататорской общественной системы и победоносно развить и творчески закончить революцию.

Об этом должны, по моему, позаботиться федерация анархистов и Национальная Федерация Труда. Для этого они должны иметь свои инициативные группы в каждом городе и в каждом селе. Они не долж­ны бояться взять в свои руки идейное, организационное и революци­онно-стратегическое водительство всенародным движением на этих путях. Конечно, избегая при этом всякого союза с политическими пар­тиями вообще и, в особенности с коммунистическими большевиками, потому что испанские коммунисты-большевики, я думаю такие же, как и их друзья - русские. Они пойдут по стопам иезуита Ленина или даже Сталина; они, чтобы утвердить свою партийную власть в стране и тот русский позор, который известен пад именем лишения свободы рево­люционных идей и исповедующих их организаций, не замедлят объ­явить свою монополию на все достижения революции, ибо они мнят себя, что только они могут и должны пользоваться свободой и правами на путях революции, и они предадут и союзников и самое дело рево­люции.

А ведь дело испанской революции в тех формах и по тому характе­ру, в какие она должна вылиться при нашем, анархистов и синдикали­стов, содействии, есть дело трудящихся мира, и к этому делу недопус­тимо подходить вместе с той партией, которая, во имя утверждения диктатуры в стране, завтра же обманет народ, захватит в свои руки все его революционные достижения и станет худшим из деспотов свободы и прав народа.

Русский опыт должен предостеречь вас от этого. И пусть русский коммунистическо-большевистский позор не найдет себе примера на испанской революционной ниве.

Да здравствует союз рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции всей Испании!

Да здравствует испанская революция в новом свете на путях своего развития к новым более полным освободительным достижением под знаменем анархизма!

С братским приветом,

Нестор Махно

29/4/1931 г.

"Пробуждение”, No.23-27, июнь-октябрь 1932 г.